1 июня
Хочется написать что-нибудь впечатляющее и вечное, но, за отсутствием таланта, приходится писать посконным языком уездного письмоводителя, поэтому скажу просто – это был очередной чудесный день нашей поездки.
На 10:15 утра у нас был зарезервирован тур по усадьбе художника Фредерика Эдвина Черча. Усадьба художника называется Olana, и езды до нее было не более получаса, поэтому я решил выехать из гостиницы пораньше, чтобы успеть заехать в Bard College. Чем он интересен? Тем, что в его комплекс входит художественный центр, построенный по проекту одного из самых значительных архитекторов современности Фрэнка Гери (Frank Gehry).
Bard College. Fisher Center of Performing Art (Центр исполнительного искусства им. Фишера)
Фрэнк Гери слишком знаменит, чтобы я комментировал его проекты. Наверняка вы видели его Музей Гугенхейма в Бильбао (Испания), дом с текущей стеной в Праге или музыкальный центр в Сиэтле – их фотографии печатались во всех газетах, на всей сайтах. В Bard College все проще, нет того размаха, да и зачем он в небольшом учебном заведении, где готовят деятелей культуры. Мы посмотрели здание, прошлись и проехались по уютной территории колледжа, расположенного в весьма живописном месте на берегу реки. И поехали дальше.
Сделаю маленькое отступление, не имеющее отношения к колледжу, но имеющее отношение к моей кентаккской сущности. Разворачиваясь возле центра, как всегда где попало и давая задний ход, я напоролся на здоровый булыжник, основательно пройдясь по нему задним бампером. Понятно, что у нас там, в Кентакки, у лошадей заднего бампера нету, так откуда мне знать, что он в машинах есть? Бампер, к счастью не лопнул, но оказался здорово расцарапанным. Тут я подумал – придется платить в прокате приличную сумму за ремонт (сотни в 3-4 влетел бы), но в прокате, очевидно, решили – что взять с кентаккца, хрен с ним и простили, во всяком случае, штраф не прислали. Но вернусь на маршрут.
В назначенное время мы прибыли в Olana. Как я уже писал – это была одна главных целей поездки. Усадьба была построена Фредериком Эдвином Черчем (Frederic Edwin Church) (1826–1900), одним из лидеров школы живописи Hudson River School. Поэтому дам кратенько его биографию для ознакомления. Фредерик родился в весьма состоятельной семье. Его отец сначала был часовых дел мастером и ювелиром, а впоследствии стал директором хорошо известной и до сих процветающей страховой компании Aetna. Талант художника у молодого человека проявился довольно рано, и родители всячески старалась поддержать страсть сына к живописи. В 18 лет он стал учеником живущего неподалеку Томаса Коула (Thomas Cole) – основоположника Hudson River School. Первые работы Черча очень близки к стилю учителя – те же красные цвета в романтическом пейзаже. Черч рано добился признания. Уже в 22 года состоялась его первая большая выставка и была продана первая картина. Он был принят в Академию живописи. Тогда же у него появились и ученики. Через некоторое время романтика в живописи ему стала чужда, и он ушел в реализм. В живописи, но не в жизни. К романтике добавилась любовь к экзотике. Он много путешествовал по Южной Америке, Ближнему Востоку, Северной Африке, Европе. Поэтому когда он женился и пришло время обзавестись собственным домом, он сам его спроектировал и построил в персидском стиле, хотя и с помощью архитектора. Это и было то самое поместье Olana, которое мы посетили. Здесь родились шестеро его детей, из которых выжили четверо. Двое из них содержали дом много лет после смерти художника, и уже в наше время создали музей и передали его государству. Сейчас это исторический и художественный памятник.
Участок для дома Черч купил в 1870 году, так памятном каждому советскому человеку. К счастью, эти два неравновеликих события никак не связаны. Первоначально хозяин участка продал художнику только нижнюю часть, которая не была столь живописна, но после долгих торгов уступил холм и, как видите, правильно сделал.
Некоторые фотографии, которые я здесь разместил, взяты из интернета. Причин тому две. Первая – внутри здания снимать запрещено. Вторая – мне хотелось показать Olana лучше, чем я бы смог показать своим фотоаппаратом.
Торец здания
Прилегающий к дому парк Черч также спланировал сам. Это очень уютный романтичный, хотя и большой парк. После посещения дома, мы немного по нему погуляли – приятнейшие тропинки, старые развесистые дубы, чистые пруды – все, что надо для творческого уединения. Буде моя воля, я бы каждому художнику, поэту и музыканту (не рок, не поп, не рэп, не…) выдавал бы по такому дому с парком. В конце концов, так ли много настоящих творцов? Можно было бы каждому выделить по дворцу.
Почти над рекой, над склоном нависает этот пруд
К началу нашей экскурсии собралась довольно немаленькая группа. Этот музей в Америке популярен, хотя, откровенно говоря, я вовсе не уверен, что многие посетители хорошо представляют себе работы художника.
Вход в музей находится в торце здания и нельзя не удивиться, что в жаркий день в нем свежо – сквозной проход вдоль всего здания создает постоянный сквознячок. Комнаты первого этажа как бы нанизаны на проход, и каждая новая комната удивляет своим изяществом и тонким оформлением интерьера. Особенно хорош холл.
Возможно, интерьеры здания несколько эклектичны. Это результат увлечений хозяина. Черчем здесь были собраны несколько коллекций артефактов из Индии, Японии, Южной Америки. Это создает некоторое ощущение загроможденности в некоторых комнатах, но вместе с тем, у меня сложилось впечатление, что в целом дом Черча – образец отличного вкуса.
Конечно, работы Черча есть почти в каждой комнате. Они необыкновенно украшают дом. Но кроме этого, на первом этаже в столовой расположена картинная галерея. В основном это хорошие копии картин старых европейских мастеров, но есть и оригиналы работ современных Черчу художников.
Вид со стороны лужайки на балкон
Думаю, что под конец своего рассказа о Фредерике Эдвине Черче, мне стоит разместить здесь хотя бы одну работу самого художника. Допустим эту.
Frederic Edwin Church, Rutland Falls, 1848 (Водопад Ратленд)
Ну а теперь пора перейти к учителю, тем паче, что его дом находится неподалеку, через реку. Томас Коул (Thomas Cole) был чистокровным англосаксом. Он даже родился в 1801 году в английской глубинке в городе Болтон, неподалеку от Манчестера. Лишь когда Томасу исполнилось 17 лет, семья переехала в Америку. Талант прорезался довольно рано, и Коул стал подрабатывать уличным художником-портретистом, хотя и без особого успеха. Тогда он стал пробовать себя в пейзаже, после чего, уже в 25-летнем возрасте, переехал в Нью-Йорк, где его работами заинтересовался богатый коммерсант, который субсидировал поездку молодого художника в долину реки Гудзон. Вот отсюда все и началось. Две работы, которые Коул выполнил в этих краях – «Водопад Каатерскил» (Kaaterskill Falls) и «Руины Форта Путнам» (Ruins of Fort Putnam) – были выставлены в витрине книжного магазина и привлекли внимание и художников и меценатов. Довольно скоро Коул стал известным мастером романтического пейзажа. Его также увлекали аллегорические сюжеты, и на многих картинах присутствуют персонажи древних мифологий.
В 1827 году Коул снял мастерскую на ферме Cedar Grove, в городке Catskill, у излюбленной реки Гудзон. Как продолжение удачного сюжета, в 1836 году он женился на племяннице хозяина фермы, часто гостившей у дядюшки. Это был счастливый брак, в котором родилось 5 детей. Завершая краткую биографическую справку, скажу, что прожил художник хоть и счастливо, но, к сожалению, недолго. Он умер в 1848 году. Ну а теперь немного о доме-музее.
Дом находится на хорошо застроенной ныне улице. Сейчас это уже трудно назвать фермой. Это симпатичный городок, с очень живым центром с ресторанами и галереями. В отличие от Olana, в Cedar Grove посетителей почти не было. Кроме нас, только какой-то мужичок любопытствовал о неведомом ему художнике. Гид – немолодая женщина, пенсионерка – была здесь явно из любви к искусству, не очень хорошо в нем разбираясь. Но бог с ней. Гораздо интереснее было пройтись по дому и мастерской, посмотреть работы художника, а их много – и набросков и законченных картин. На одной из стен я увидел рядом два этюда. На одном лежало поваленное дерево, а на соседнем – группа медведей. Если наложить один эскиз на другой, то могла бы получиться небезызвестная картина Шишкина. Это оказалось так забавно, что я невольно усмехнулся. Но, кроме шуток, картины были хороши. Интересно было осмотреть мастерскую. Первоначально это был всего лишь сарай, который Коул переоборудовал в мастерскую. В нем старательно сохраняется обстановка того времени. На мольберте стоит недописанная картина, а вдоль стен копии работ, создавая приятную иллюзию, что художник ненадолго вышел.
Thomas Cole. The Notch of the White Mountains (Crawford Notch). (Проход в Белых Горах)
Конечно, этот дом трудно сравнить с домом Черча, но зачем сравнивать? Тем более что все-таки это был не совсем дом Коула, а дом дяди его жены, в котором по душевной дядюшкиной доброте им была подарена сначала одна комната, а потом еще несколько.
Одна из комнат дома предоставляется для временных выставок. Для меня приятной неожиданностью оказалась выставка Алберта Берстадта (Albert Bierstadt), еще одного замечательного художника той же школы. Пожалуй, сейчас я не буду о нем рассказывать – не хочу перегружать информацией. Только напомню тем, кто читал мое письмо о нашей поездке по Колорадо и Юте в 2008 году, что моя супруга стала несчастной жертвой именно этого художника, когда мне взбрело в голову лезть по крутой тропе к невзрачному озерцу, носящему его имя, и только по той причине, что он изволил писать Rocky Mountains с берега этого болота.
На этом закончилась наша экскурсия по Cedar Grove, и мы выехали в горы Catskills.
Наша первая остановка была у водопада Kaaterskill. Да-да, того самого, с которого начиналась слава Томаса Коула. На машине мы преодолели расстояние за полчаса, но я себе представляю, сколько времени уходило у человека первой половины 19-го века сюда добраться. Это сейчас водопад расположен прямо у дороги, но подозреваю, что дорога тут существовала не всегда. Kaaterskill Waterfalls – водопад, в самом деле, солидный, величавый и почтенный, с персональным вечно забитым машинами паркингом. Мы тоже отметились. Полюбовались на каскады низвергающейся воды, поднялись по тропе на самый верх. Далее тропа пошла вдоль реки, но мы остановились на достигнутом и вернулись к машине.
Издалека долга-а-а течет река…, ну, в общем, водопад падает.
Мы снова покружили недолго вверх по дорожному серпантину и оказались у Visitor Center. Когда мы вышли из машины, то увидели, что отсюда идет тропа к тому же водопаду сверху вниз. Но ступать второй раз в ту же реку мы не стали, а уточнив маршрут, двинулись в сторону городка Hunter. Здесь мне хотелось заглянуть в «Музей пианино Плешакова» и не столько из любви к музыке, сколько из любопытства кто такой есть Плешаков, и почему он основал такой странный музей в горах. Однако музея мы не нашли, хотя он значился во всех проспектах. Оказывается, его только-только закрыли навсегда. Но, к своему удивлению, мы нашли несколько кошерных магазинов. Тут только до меня дошло, что мы находимся в так называемом Borsch Belt – Пояс Борща. Вам это название ничего не говорит? Думаю, что большинство о таком не слыхивало, но я вам напомню, и вы поймете, о чем речь. Помните чудесный фильм Dirty Dancing? В русском переводе он, кажется, так дословно и назывался – «Грязные танцы». Действие фильма здесь и происходило, на одной из многочисленных еврейских баз отдыха. Они все были и есть именно здесь в горах Catskills. Это место уже более сотни лет, как облюбовали нью-йоркские евреи для своих отпусков. Здесь многие имеют дачи, а кто не имеет, тот снимает на лето домик или останавливается на базе отдыха. В этих курортных местах проходило становление многих знаменитых американских комиков. Даже человек далекий от еврейства и американского юмора, не мог не слышать такие имена, как Вуди Аллен, Мел Брукс или Билли Кристалл. Ну а поскольку, как известно, большинство американских евреев были и остаются выходцами из восточной Европы, а главным блюдом для многих был и остается борщ, то и название возникло не на пустом месте.
Hunter. От, блин, а сегодня-то шабэс (суббота), магазин закрыт.
Следующим пунктом маршрута была Западно-украинская католическая церковь Св. Иоанна Крестителя. Когда я готовил поездку и увидел ее в перечне достопримечательностей, то признаться не очень этим вдохновился. Мало ли я видел украинский церквей? Их только в Чикаго десятка полтора наберется, так ли уж важно увидеть еще одну? Но когда потом прочел описание в интернете, то заинтересовался. Дело в том, что это церковь построена без гвоздей по карпатской технологии – сруб. Да-да, конечно, я знаю возражения, что и Кижи и церкви Норвегии строились тоже без гвоздей. Скажу больше того, Кижи даже много привлекательнее. Но где Кижи, а где мы? А тут можно сказать почти под носом стоит цельно-деревянное сооружение, потому я и включил церковь в маршрут. Искали мы ее недолго, поскольку она находится почти у дороги, на небольшом бугре под горой и со стороны дороги выглядит довольно мило.
Украинская католическая церковь Св. Иоанна Крестителя
Не скажу, что она произвела неизгладимое впечатление, но по своему тоже интересно, тем более что это не только церковь, а целый комплекс из 4 зданий, в который входит сама церковь, жилой дом, довольно большой сарай, очевидно, что-то типа клуба и колокольня. Причем построено все это было не так уж и давно – в начале 60-х. Однако внутрь церкви попасть нам не удалось, она была заперта, а брата Джона поблизости не оказалось. Хотя какой-то мужичок проскочил из клуба в жилой дом, но к нам он не проявил никакого интереса.
Вид от церкви на окрестности. Ну чем не Карпаты?
В общем, мы, как всегда, поглазели, пощелкали и, не встретив пышного приема, отправились дальше, тем более что впереди нас ожидало однозначно интересное место – буддистский храм.
Я бы сказал, что храм Mahayana Temple – на некоторых сайтах он называется монастырь – по отдаленности своего расположения напоминает русский монастырь, с той разницей, что прячется не в такой тьмутаракани. Ехали мы к нему по хорошим дорогам и вполне цивилизованным местам. Однако в самом храме нас ожидало несколько сюрпризов. Первое, что нас удивило, как только мы въехали на территорию, это то, что храм оказался не каким-то единичным строением, а довольно большим комплексом зданий и сооружений. Второе, что бросилось в глаза – людей почти не было. Только на ступеньках одного из зданий сидели какие-то мужчина и женщина, американской наружности, скорее всего из группы обслуживания. Третье, что вызвало непомерное удивление – двери всех зданий стояли широко открытыми. Заходи, бери что хочешь. На щите объявлений возле паркинга висело грозное предупреждение о запрете на все виды видео- и фотосъемок, но тут я вспомнил, что мы…, нет, не из Кентакки, а из Союза, и нам законы не писаны, поэтому нащелкал множество снимков.
Мы сразу определили, где главное здание и направились к нему. Было похоже, что строительные работы еще не вполне завершены – у центральной входной лестницы стояли на поддонах какие-то большие вазы, укутанные в пластик. Само же здание было просто и аскетично. У входа свисала с потолка громадная подвеска в виде разновеликих стеклянных, а может хрустальных, шариков, красиво подсвеченных из проема в потолке.
Центральное здание буддийсткого храма Mahayana Temple
Мы зашли внутрь. Там было чисто и тихо. Звучала еле слышная музыка, повторяющаяся каждые несколько минут. Хотелось сесть на пол и начать медитировать. Наверное, на это и было рассчитано. Здесь царили тишина и покой, самосозерцание и умиротворенность. А в глубине храма, у дальней стенки, сидел золотой Будда и по-доброму смотрел на нас. Ему хотелось верить и внимать. Возникло даже желание помолиться, но двум атеистам средних лет это не удалось, а Будда молчал, поэтому мы, поглазев по сторонам, пошли дальше.
Вход в центральное здание.
Фрукты в вазах настоящие. Наверное, можно брать, но мы постеснялись.
Будда
Следующим зданием была столовая, на ступеньках которой сидели американцы. На нас они никак не отреагировали, и мы начали наглеть, заглядывая в разные домики. В столовую мы не зашли, но зашли в соседнее помещение. Трудно сказать что это было. У нас создалось впечатление, что это был магазин будд. С трех сторон на нас смотрели будды – сидящие, лежащие, приветливо машущие руками, подмигивающие и улыбающиеся. Однако почему-то стало не по себе. Что это было? В соседнем доме с двух сторон под каждой стеной стояли фотографии каких-то людей, а под ними и рядом с ними фигурки будд, знатных дам, воинов и мудрецов. Я думаю, что здесь поминали усопших, во всяком случае возникло такое ощущение. Были еще какие-то домики, в какие-то мы зашли, в какие-то не стали заходить. Почему-то это одиночество посреди такого мистического места, как буддистский храм, немного действует на нервы. Не люблю неопределенностей, особенно в закрытых помещениях.
Мы прошли вдоль галереи забавных будд, стоявших полукругом у беседки возле паркинга. У всех будд был радостный и деловой вид. Один держал на ладони модель пагоды, другой – гроздья винограда, третий – какое-то животное, четвертый – скипетр и так далее. Создалось впечатление, что эти будды прославляли труд. Чуть в стороне от центра храмового комплекса находился обелиск с памятной стеной и маленькое кладбище. Однако на памятной стене никого не поминали, на ней цитировались высказывания неких выдающихся буддистов о том, как важно жить в мире с другими людьми. Трудно спорить.
Перед стеной памяти лежало небольшое озеро, за которым стояла пагода. В озере плавали гуси. На этом можно было бы закончить рассказ о буддийском храме, но все же имеет смысл сказать пару слов о том, как он здесь появился.
Пагода
Храм был основан хозяйкой крупной китайской продуктовой компании после второй мировой войны. Так вышло, что многие китайцы, приехавшие перед войной в Америку подработать, застряли здесь надолго – дорога домой была закрыта. После войны, с приходом к власти в Китае коммунистов, положение еще больше усугубилось. Работы не было. Поэтому добрая женщина построила в Нью Йорке небольшой храм, где кормила бедолаг бесплатным обедом. Несколько позже она решила создать для них более привычное место для богослужения и отдыха и построила этот комплекс. Вот и все. Однако почему в выходной день здесь было так пусто, для меня так и осталось загадкой. На этом предпоследний день нашей поездки по штату закончился.
Была мысль заехать в городок с названием Вудсток (Woodstock), который находится как раз по соседству с Кингстоном, в котором мы остановились. Вам это название – Вудсток – что-то говорит? Место откуда есть пошло все лево-молодежное движение – хиппи, сексуальная революция, герои рок-музыки, открытые выступления геев и лесбиянок, дурацкая политкорректность. Оттуда родом, можно сказать, весь американский левый радикализм, неразумное дитя которого сейчас президентствует в нашей стране. В 1968 году возле этого городка состоялся рок-концерт, куда съехался весь обкуренный цвет американской молодежи, и который перевернул политическую и культурную жизнь страны. Забавно то, что это мероприятие состоялось на земле, принадлежавшей еврейскому фермеру, который, в силу своих левых взглядов, был рад доставить молодежи удовольствие. Этот козел не знал во что ему все выльется. Ферма была полностью разгромлена. Сейчас Вудсток считается культовым местом. Сюда продолжается паломничество левой молодежи, но на более респектабельном уровне. Уже никто ничего не громит. Для них построены отели и хостелы, открыты в большом количестве рестораны и бары, а для «продвинутых прогрессивных» художников созданы картинные галереи. Но мы туда не заехали – чужды нам левые взгляды.
2 июня
Наступил последний день поездки. Планов еще было немало, хотя, чем неминуемее приближался конец, тем печальнее была перспектива все охватить. Но, по крайней мере, несколько мест увидеть было необходимо. Поэтому сначала мы поехали в военную академию West Point. Что такое для Америки West Point? Ну, примерно то же, что для Союза была Академия Генштаба. Иначе говоря – главное военное учебное заведение страны.
День был воскресный, поэтому людей у Visitor Center толпилось немало. Постоянно подъезжали организованные группы, причем едва ли не половина – китайские. Мы решили взять часовую экскурсию, о чем я впоследствии пожалел – экскурсия оказалась настолько интересной, что стоило бы взять двухчасовую.
Зачислен раздолбай… (у герба Академии West Point)
Я не собираюсь подробно рассказывать об истории академии. Очень кратенько, как запомнилось из рассказа экскурсовода – пожилого отставника. Впервые армия заняла место нынешней академии в 1778 году. Точка была выбрана неслучайно. Она находится на высоком берегу Гудзона, что давало важное стратегическое преимущество в продолжающейся войне с Великобританией, поскольку в те годы подвоз в большом объеме вооружений и продовольствия для воюющих армий мог быть осуществлен только по реке, вдоль которой шли боевые действия. Значит река должна была контролироваться. С высокой точки это можно сделать лучше всего. Вторая причина, также немаловажная, заключалась в том, что место будущей академии находилось примерно посередине восточного побережья, вдоль которого сформировались первые 13 штатов, и для уравнения их в правах это имело значение. В те ранние годы, каждый штат еще сохранял суверенитет и имел собственную армию, хотя академия была одна на всех. Первые кадеты появились здесь в 1794 году, но лишь в 1802 академия получила свой статус, неизменный до сих пор. Фактически все известные американские командиры прошли через обучение в West Point. Отсюда вышли два президента и несметное количество многозвездных генералов. Однако отцом-основателем академии является Sylvanus Thayer, 1785 года рождения, с отличием закончивший Dartmouth College в 1807 году. В том же году президент Джефферсон направил лучшего выпускника на учебу в West Point. Уже через год он закончил академию и был оставлен в ней преподавателем, поскольку, имея инженерное образование, знал предметы лучше своих учителей. Затем он воевал с Англией в 1812 году и построил множество фортификационных сооружений по всему востоку страны. В 1817 году президент Монро назначил его начальником академии, которой Thayer руководил много лет, создав блистательную инженерную школу и мощный корпус специалистов в различных военных областях.
Sylvanus Thayer – отец военной академии
Нас провезли на автобусе по всей территории, сделав множество остановок, на каждой из которых гиду было что рассказать о богатой и интересной истории академии.
Контрольно-пропускной пункт
Нам показали учебные корпуса, казармы (если их так можно назвать), коттеджи офицерского состава и виллы генералитета, спортивные сооружения, на которых тренируются местные СКА и ЦСКА, а также кладбище, на котором похоронены многие выдающиеся американские военнослужащие, такие как генерал Шварцкопф (H. Norman Schwarzkopf, Jr), командовавший союзной армией во время первой иракской войны 1990-го года, астронавт Уайт (Edward Higgins White II), погибший во время старта самого первого Аполлона в 1967 году и многие другие. А уж истории, рассказанные гидом о разных необычных личностях, покоящихся на кладбище и мистические истории, связанные с кладбищем, стоят отдельного рассказа, на который я сейчас не решусь. На главной площади академии нас выпустили из автобуса и дали возможность прогуляться, посмотреть, откуда есть она пошла. Только здесь я понял, что место для нее выбранное, стратегически важно не только в военном отношении, но и в туристическом. Вряд ли на всем Гудзоне мы видели более красивый вид на реку.
На центральной площади, да и по всей академии, находится множество памятников генералам и героям различных войн. Главным является Battle Monument – обелиск солдатам, павшим в Гражданской войне. Вокруг обелиска расположены шары, возле каждого шара по две пушки, и каждая пушка посвящена какому-то сражению, а на шарах нанесены имена воинов, погибших в этих сражениях.
Вдоль высокого склона также стоят пушки, как памятники своим эпохам. Здесь их десятки разных моделей, выпускавшихся в последние 230 лет.
Развод новобранцев. Никакой выправки пока что не просматривается.
Как я уже сказал, на территории академии множество памятников, но в мои планы не входит о них рассказывать. Однако один памятник стоит коротенькой справки. Это памятник знаменитому генералу Джону Седжвику (John Sedgwick), который стоит прямо напротив Обелиска. Генерал был храбрым воякой, прославившимся в разных сражениях. Но как это случается в жизни – погиб он по глупости. Во время сражения Battle of Spotsylvania Court House, когда велась позиционная война, то есть ни одна из сторон не переходила в наступление и расстояние между противниками было 900 метров, генерал, желая вдохновить солдат на ратные подвиги, вылез из окопа, и стал упрекать своих солдат: «Мне стыдно за вас, вы прячетесь от случайных пуль. Да с такого расстояния и в слона попасть невозможно. Как же вы будете воевать, когда враг перейдет в наступление?». В следующую секунду он получил пулю под глаз. Седжвик, в итоге оказался самым высоким чином, погибшим во время гражданской войны. Но что интересно, авторитет его был настолько велик, что даже командующий южан генерал Роберт Ли (Robert E. Lee) выразил свое соболезнование – они были старыми друзьями. Но все что я рассказал о генерале, всего лишь преамбула. Дело в том, что с памятником генералу Седжвику связано кадетское суеверие – если перед экзаменом ровно в полночь придти к памятнику в полной парадной амуниции и покрутить генеральскую шпору, то экзамен будет обязательно сдан. Поэтому по ночам в период сессии к нему выстраивается целая очередь. Памятник генералу я решил здесь не размещать, но его шпору пропустить не могу. Кстати, забавное совпадение. Вы помните, в студенческие годы мы называли шпаргалки сокращенно шпорами. Совпадение? Случайное ли?
На этом рассказ об академии можно было бы и закончить, но хочется упомянуть один неприятный момент, напрямую с академией не связанный. Как я уже сказал, на экскурсии по West Point было громадное количество китайцев. Сидели они и в нашем автобусе. Эти люди совершенно не интересовались тем, что им показывали и о чем рассказывали, они шумели и галдели. В какие-то моменты было не слышно, что рассказывает гид. Гид дважды просил их быть потише, пока наконец достаточно грубо не потребовал от их старшего, чтобы они заткнулись. Лишь тогда китайцы притихли. Силы они боятся. И это еще у старого отставника крепкие нервы – я бы их просто выкинул из автобуса. Это одна из главных причин почему я ненавижу ездить в группе. Не бывает такого, чтобы всем все нравилось – у людей слишком разные интересы, и те, кому скучно, начинают портить жизнь тем, кому интересно.
Ну да ладно. Поездка еще не закончена. Нас ждал парк скульптур Storm King Art Center. При всем моем кислом отношении к современной цельносварной и свежесрубленной скульптуре, парк понравился необыкновенно. Представьте себе великолепные зеленые холмы с лугами и рощицами, по которым проложены широкие тропы. И вот так прогуливаясь по тропам, вы то здесь то там замечаете уютно пристроившиеся, со вкусом вписанные в ландшафт скульптуры. Скульптуры разные. Есть и ненавистный металлолом, есть и пни-обрубки, но много действительно необычных, очень изящных, а то и просто загадочных работ. Но даже «металлолом» не выглядит здесь так отталкивающе, как в иных парках и садах скульптур – уж очень ландшафт умиротворяет и скрывает недостатки. Здесь от тебя самого зависит – хочешь ты видеть то, что тебе не нравится или нет.
Storm King Art Center был основан в 1960 году Ралфом Огденом (Ralph E. Ogden) и Питером Стерном (H. Peter Stern), совладельцами Star Expansion Company, которым принадлежал раскинувшийся в этих местах живописный участок земли с могучим, замкообразным особняком. Первоначально они собирались создать в своем особняке музей художников Hudson River School. Однако очень скоро идея была затоплена, нахлынувшим потоком скульптур, созданных известными современными мастерами. В таких условиях для живописи места уже не осталось. Сейчас в парке можно увидеть работы Дэйвида Смита (с первых восьми работ которого которого все начиналось), Александра Колдера, Марка ди Суверо, Генри Мура, Исаму Ногучи, Роя Лихтенштейна, Александра Либермана (друга Иосифа Бродского и нашего соотечественника), да в общем-то фактически любого известного скульптора второй половины 20-го и 21-го веков. В особняке же проводятся временные выставки художников и скульпторов.
Мы провели в парке часа два. Сначала гуляли по дорожкам, но поскольку становилось все жарче, мы сели в открытый автобус, развозящий посетителей по парку и осмотрели оставшуюся часть уже с колес.
Ну а дальше можно не рассказывать, просто посмотрите несколько фотографий.
Последний штрих к Storm King Art Center. Этот парк был первым музеем такого типа, он послужил толчком к созданию аналогичных парков по всему миру.
Эрнест Трова (Ernest Trova). Gox #4, 1975
Элис Айкок (Alyce Aycock) Низкое здание с земляной крышей (1973-2010)
Менаше Кадишман (Menashe Kadishman). Подвешенное, 1977
Молодежь развлекается
Нам Джун Паик (Nam June Paik). В ожидании инопланетян, 1992
Джонни Свинг (Johnny Swing). Долларовая скамеечка на остановке автобуса, 2002
(А доллары-то не настоящие)
Не помню что это за лапоть.
Из Storm King Art Center мы выехали в начале третьего. Еще оставалось для посещения несколько мест, но неожиданно возникла идея – а не махнуть ли на Манхеттен? Дело в том, что там живет тетушка моей супруги. Тетушка старенькая, на свадьбу Димкину она не приедет – когда еще с нею свидимся. Я прикинул – до Манхеттена должно быть менее 2-х часов езды, и мы поехали, выставив GPS-Навигатор. Однако он стал уводить куда-то в сторону. Нам бы на юг ехать, а он упорно сворачивает на запад. Тогда я остановился, взял карту и, как в былые времена, пальцем по ней проложил маршрут – поедем так! В это момент мы были на улице с односторонним движением, но разве у кентаккской лошади может быть движение односторонним? Поэтому развернувшись и проехав против движения, которого в данный счастливый момент на улице не было, мы вернулись к исходной точке и поехали по направлению, указанному руководящим пальцем. До Нью-Йорка мы добежали весьма быстро, немного застряв перед мостом имени Джорджа Вашингтона. Покрутившись возле тетушкиного дома, и не найдя место для парковки, мы опять вспомнили, что мы из Кентаккии и бросили машину прямо у дверей дома почти у самого пожарного гидранта. Оштрафованы мы так и не были, видать полиция поняла, с кем имеет дело. С дороги Регина позвонила двоюродному брату, который работает на Манхеттене, но он в данный момент уже был дома в Бруклине. Верный Мишка сказал, что он сейчас вернется снова на Манхеттен. Для его же матушки – тетушки Риммы – наш приезд должен был стать сюрпризом. Она и в самом деле была поражена и счастлива. Потом примчался Мишка, человек, которого нельзя не любить. Так что эта встреча многого стоила. Мы пробыли у них 2,5 чудесных и теплых часа. Но надо было возвращаться в гостиницу, поскольку рано-рано утром предстояла долгая дорога домой. Конечно, разумно было бы у тети Риммы и переночевать, но вот не сообразил я, планируя поездку, поскольку в Нью-Йорк вообще заезжать не собирался.
А назавтра была долгая дорога домой, о которой можно и не упоминать.
На этом я заканчиваю свой рассказ, добавив несколько прощальных слов.
Заключение (пишу из чикагского заключения)
Вернувшись из штата Нью-Йорка я пришел к трем выводам.
Во-первых – более интересного штата мне посещать не приходилось. Штат, в котором удачно сочетается природа с культурой, чудесные горные парки соседствуют с великолепными музеями, с замечательными архитектурными творениями.
Во-вторых – сюда необходимо вернуться еще раз, а может и не раз. Осталось громадное количество мест, которые посетить не удалось. В первую очередь в районе Hudson River Valley. Но не только. Хочется еще раз вернуться в Адирондак и все-таки пройтись по его горным тропам, посмотреть водопады. Полностью осталась не охваченной полоса вдоль озера Онтарио и реки Св. Лаврентия, а там много интересных мест. В эту поездку никак не удавалось туда попасть. Конечно же, еще раз посетить регион Finger Lakes – я еще не все вина там перепробовал, а те, что мы купили, пока я писал это письмо, уже почти все закончились.
В-третьих – хочу жить в Нью-Йорке! В штате, а не в городе.
И самый последний штрих. По возвращении из поездки оказалось, что моя супруга откатала всю дорогу с просроченными правами. Ну, блин, полный Кентакки…
10 дней по Нью-Йорку на машине из Кентакки*. Часть 1
10 дней по Нью-Йорку на машине из Кентакки*. Часть 2
10 дней по Нью-Йорку на машине из Кентакки*. Часть 3
Кентакки* – В словарях русского языка пишется Кентукки, но, перефразируя Козьму Пруткова, не верьте глазам и особенно ушам своим. – Ред.